Масть пиковая - Страница 61

Прокурор услышал еще издали, в коридоре, за закрытой дверью скрип сапог бегущего человека. Наверное, кто-нибудь из утренних сотрапезников, подумал он и не ошибся, в комнату влетел, гремя чем-то железным в руках, тот, который и провел его в эту краснознаменную комнату, и он наконец за весь долгий день услышал его имя – Ибрагим.

Учтивый сотрапезник подбежал к лежавшему гостю и с ходу пнул кованым сапогом в бок, прокурор аж передернулся, подумал, не выбил ли он ребро, такая острая боль ударила сразу в позвоночник, и в этот момент Ибрагим поддал ему еще раз, и Сенатор дико закричал.

– Кричи, кричи, тут тебя ни твое КГБ, ни ОБХСС не услышат, – злорадно сказал Иллюзионист и засмеялся, его поддержал золотозубый вассал.

Ибрагим вдруг рванул его правую руку к себе, и только теперь гость увидел, что гремевшее в руках железо – наручники. Человек в костюме навырост привычным движением защелкнул их на руке и перехватил левое запястье, но тут вышла заминка, он хотел замкнуть чуть выше часов, но зев наручников оказался для этого мал, гость все-таки был крупный мужчина. Ибрагим кинулся расстегивать браслет, но это ему не удавалось, «Роллекс» имел двойной запор с секретом. Не выдержав возни помощника, хан Акмаль поспешил ему на помощь и, только прикоснувшись к тяжелому золотому браслету, который Ибрагим наверняка считал своей добычей, вдруг удивленно, отчасти с испугом спросил:

– Откуда у вас, Сухроб-джан, эти часы? – Вопрос прозвучал в такой интонации, что Ибрагим невольно отошел подальше, почувствовал, что произошло какое-то недоразумение.

Сенатор моментально уловил растерянность хозяина, понял, что это его единственный шанс остаться живым, ибо знал, что в горячке хан непредсказуем, поэтому, собрав всю выдержку, спокойно ответил:

– Японец подарил.

– Какой японец, настоящий, из Страны Восходящего Солнца? – вытирая взмокший лоб, спросил обладатель двух Гертруд и многих регалий.

– Артур Александрович, есть такой человек, близкий друг Анвара Абидовича Тилляходжаева, он и Шарафа Рашидовича хорошо знал, а Японец – его московская кличка.

– Артур Александрович ваш знакомый? – уже совсем ошалело спросил хан Акмаль и жестом подозвал Ибрагима, чтобы тот снял наручники.

– Да, мы с ним хорошие друзья, и он мне многим обязан, – ответил спокойно избитый гость, словно ничего не произошло, и потянулся за второй пачкой сигарет, лежавшей там же, где и первая.

Иллюзионист услужливо протянул огонек зажигалки и закурил сам.

– Ничего себе история вышла, я-то думал, ты засланный казачок. – Сомнения все еще отражались на его одутловатом лице, и мысль работала лихорадочно: как быть, как быть – прокурор читал это без особых усилий, и вдруг лицо хана Акмаля просветлело, обращаясь к Ибрагиму, он сказал: – Ибрагим, соедини-ка нас по срочной с Артуром, сейчас глубокая ночь, наверняка дома, он порядочный семьянин, скажи, что его просит Сухроб Ахмедович Акрамходжаев.

«Наконец-то сообразил, как проверить», – подумал Сенатор и с удовольствием затянулся, бок от удара сапогом побаливал. Прежде чем выйти из краснознаменной комнаты, Ибрагим снял с подоконника телефонный аппарат и поставил его перед прокурором. «Хоть бы он оказался дома, хоть бы был дома», – твердил как заклинание Акрамходжаев, вспыльчивый норов аксайского хана гарантий не предполагал. Они продолжали молча курить, разрядить обстановку хану, видимо, не хватало фантазии, а у гостя для светской беседы были слишком напряжены нервы. Так они просидели минут семь-восемь, не больше, эти мгновения для прокурора показались часами.

Наконец-то распахнулась дверь и на пороге появился другой золотозубый, второй сотрапезник за завтраком, он, вежливо обращаясь к гостю, произнес:

– Сухроб-ака, пожалуйста, возьмите трубку, на проводе Ташкент.

Как ни старался прокурор себя сдержать, но все-таки рванул трубку торопливо, и суетливость его не осталась незамеченной хозяевами.

– Здравствуйте, Сухроб Ахмедович, – раздался в трубке, как всегда, бодрый голос Шубарина, – рад вас слышать даже среди ночи, но, честно говоря, не ожидал, что вы забрались так далеко, надеюсь, приятно проводите время у моих друзей? – Японец говорил в свойственной только ему манере, лаконично, с подтекстом, он давал понять, что догадался, что прокурор попал в беду и разговор прослушивают.

– Да, ночь выдалась фантастическая, сожалею, что не подбил вас на совместную поездку, здесь такой удивительно волшебный парк, бассейн, сауна, и хозяин встречает по-хански.

– Для потехи не зажаривает кого-нибудь из гостей живьем, это в его духе… – сбивая все на шутку, со смехом спросил Артур Александрович.

– Я здесь один, ночь впереди, и программа развлечений мне неизвестна, я ведь в Аксае первый раз, может, и такое предстоит.

– Понял, желаю хорошо погулять, пожалуйста, передай трубку Гречко.

– Здравствуй, Артур, извини, что поднял среди ночи, пили тут за твое здоровье, – говорил Иллюзионист, не сводя глаз с Сенатора. – Ко мне нагрянул неожиданно гость, жаль без тебя. Мы с ним малость повздорили, ты уж извини, он, оказывается, твой друг.

– Да, он мой друг, дорогой Акмаль, и нет цены его жизни, ты уж с ним повнимательнее, да смотри, чтобы он в понедельник на работе был вовремя, он сказал, где работает? – еще раз подстраховал Шубарин прокурора, не понимая, что привело того к опасному хану.

– Сказал, сказал, не беспокойся, доставлю в лучшем виде. Жаль, Артур, что мы в последнее время мало видимся, и я не знаю всех твоих друзей, – успел бросить упрек хозяин дома, и разговор неожиданно прервался.