Масть пиковая - Страница 28

Продвинулся он за год со своим помощником и по службе, получил высокое назначение в Верховный суд республики, о нем заговорили как о крупном перспективном юристе, прочили завидную карьеру, хотя он знал, что это Артур Александрович щедро рассчитывается за дипломат и за Коста, наверное, у него появились и новые резоны в отношении своего нового протеже. Шубарина трудно было разгадать, хотя казалось, почти всегда он говорил в открытую, не скрывая своих намерений. Присутствовал он и на банкете по случаю защиты докторской, поздравляя наедине, сказал, что подобную широту и демократичность взглядов на наше право имел и убитый прокурор Азларханов. Сенатор не понял ни тогда, ни после, одобряет ли он его взгляды или намекает на что-то иное. Отделался Сенатор тогда общей фразой:

– Идеи принадлежат всем, витают в воздухе, важно их публично обнародовать, застолбить свой приоритет.

Медленно, но твердо страна шла к переменам, наводя порядок и в самых верхних эшелонах власти, и в республике; кто хорошо знал большую политику, инфаркт Рашидова связывал с тем, что до Политбюро дошли материалы о неблаговидных делах с хлопком, и вдруг болезнь и неожиданная смерть генсека, жестко взявшегося вывести в державе казнокрадство, взяточничество, землячество, коррупцию, бесхозяйственность и разгильдяйство, начавшего чистку в партии.

Однако назначение последующим генсеком бывшего приближенного Брежнева говорило об откате политики на прежние позиции. Как возрадовались приходу к власти безликого Черненко в Узбекистане, не высказать, не было только бурных митингов и манифестаций в его поддержку, хотя они прошли в душах крупных чиновников и людей, власть предержащих, и прежде всего в партийном аппарате. В те дни по долгу службы Сухроб Ахмедович приходил несколько раз в ЦК, какое ликование видел он на лицах, восторг нельзя было спрятать, а ведь там работали люди, хорошо владеющие собой. Как переменилось вдруг отношение к нему самому, его в упор никто не видел. В иных глазах он читал откровенно: «Ну что, писака, прошли твои времена? Свободы, демократии, правового государства захотел? Верховенства закона над партией?»

В те дни он долго не мог найти Артура Александровича, собирался даже поехать к нему в Лас-Вегас, где находилась его основная резиденция, но Шубарин словно чувствовал настроение своего нового друга, нагрянул как-то поздним вечером домой, и проговорили они тогда до полуночи.

– Не паникуй… – говорил Шубарин, как всегда, спокойно и взвешенно, – помнишь ленинскую работу «Шаг вперед и два шага назад»? Сейчас у нас произошло нечто подобное, условно, конечно. Государству не миновать перемен, и даже радикальных, поверь мне, я владею экономической ситуацией в стране, она плачевна, мы проедаем больше, чем зарабатываем, и абсолютно нечего предложить внешнему рынку, все допотопно, громоздко, некачественно, нефтедоллары проели, пропили, а новые не светят. Экономика: пустые прилавки и обесцененные деньги толкнут страну к политическим реформам, но она невозможна с такими людьми, как нынешний лидер Черненко, у меня такое впечатление, что ни он, ни его друг Брежнев уже не понимали, в какое время живут, они потеряли ориентиры и связь с действительностью, выпали из своего времени, оттого и держались за себе подобных людей. Да и здоровье его, несмотря на ухищрения телеоператоров, ни у кого не вызывает сомнений, едва ли он с год протянет. Это будет еще год агонии государства, наверняка вернутся на посты многие аппаратчики, кого успел сменить Андропов, придут, чтобы доворовать, дорастащить, доразвалить все то, что не успели за долгие годы правления вместе с Леонидом Ильичом. Но мысли, что вы успели высказать при Андропове в своих нашумевших статьях, давно уже живут в народе, его интеллигенции, просто вам удалось их раньше других обнародовать, оттого они попали в подготовленную почву, вызвали резонанс, легли на душу гражданам.

Людям из аппарата, к коим принадлежите и вы, до сих пор не было свойственно высовываться без указания, жить и творить анонимно – вот их кредо. А в вас увидели живого человека, личность, если это любят массы, но не приемлет аппарат. Оттого он так дружно и молниеносно выразил сегодня свое отношение к вам. Но они просчитались и на этот раз, путь демократизации общества и создание правового государства – единственное, что выведет страну из тупика кризисов. Народ любит опальных князей, и вы еще пожнете плоды своей популярности от нынешней немилости аппарата, поверьте мне.

И по существу нашего беспокойства со сменой власти в Кремле – насколько я знаю, ваши теоретические изыскания в области права и ваша частная жизнь и устремления несколько разнятся, как утверждают писатели, знатоки человеческих душ, автор и его литературный герой не одно и то же. Оттого, я думаю, душевного разлада вы не испытываете. И как говорит мой друг Анвар Абидович Тилляходжаев, не ставший хозяином пятого этажа белоснежного здания на Анхоре, – Москва далеко, и как вы ощущаете, пока Андропов ли у власти, Черненко ли, почти все решается здесь, в Ташкенте. Ваша карьера и благополучие зависят от конкретных людей, очень многим обязанных вам, не будем же мы каждому аппаратчику объяснять ваши особые заслуги.

Разговор с Шубариным внес спокойствие в душу, он даже выработал после встречи с ним особую тактику поведения, демонстративно подчеркивая кое-где, что он находится в опале у верхних эшелонов власти, но это не мешало ему занимать довольно-таки значительный пост в Верховном суде республики и жить прежней жизнью, хотя с тех пор с Беспалым не грабил по ночам ни банков, ни сберкасс, ни подпольных миллионеров, подробным списком которых располагал, и этот список-досье у него пополнился, когда он внимательно разобрался с бумагами убитого прокурора Азларханова. Документы те, как сложный роман, следовало читать по многу раз, всегда отыскивались новые подробности, детали. Иная информация поворачивалась вдруг совершенно неожиданной стороной, а какие связи, ответвления они таили и предполагали, только многое нужно было достраивать самому, логически вычислять варианты. Видимо, Азларханов готовил материалы в спешке и все-таки рассчитывал прокомментировать куда шире, чем сделал он это в магнитофонных записях, не исключено, что он сам предполагал вести столь скандальное дело. Интереснейший получился бы процесс – почти в каждой очной ставке предстал бы сам бывший прокурор Азларханов, ему пришлось бы на суде быть и свидетелем и обвинителем одновременно, и в этом случае вряд ли кому-либо из преступной шайки, включая министров, секретарей ЦК и обкомов, удалось бы выскользнуть на свободу, крепкой хваткой и профессиональным умением обладал скромный теоретик, на поверку оказавшийся и лучшим практиком.